Теории происхождения готики. Романтическая идеализация готического искусства

Соборы готической эпохи - www.Arhitekto.ru

Резкий перелом в отношении к готике как художественному стилю происходит в XVIII и особенно в XIX столетиях. Большое значение имели при этом работы английских ученых обществ изучения памятников истории прошлого. Исследователи творчества средневековых мастеров в XVII-XVIII веках выдвигали различные теории происхождения готики, казавшейся в те времена совершенно непохожей ни на один из художественных стилей прошлого.

Наибольшее число сторонников приобрели «арабская» и «лесная» теории происхождения готического стиля. Представители первой точки зрения полагали, что технические приемы и творческие методы были заимствованы готическими мастерами из арабской архитектуры. «Арабская», или «мавританская», теория происхождения готики находит особенно широкое распространение в Англии. Обоснование ее содержится в дневниках Джона Эвелина (1620-1706 гг.), в работах Кристофера Рена (1632-1723 гг.), во Франции ее приверженцем был Франсуа Блондель. Этой точки зрения на происхождение готики придерживался и критически оценивавший ее Шопенгауэр.

«Лесная» теория, сама по себе чрезвычайно поэтическая, возникшая из ассоциации готических пучков колонн и нервюр с непроходимой лесной чащей и сводами древесных крон, приобрела особенную популярность и просуществовала вплоть до конца XIX столетия.

Переоценка готического искусства происходит в сложной борьбе классицистических и рационалистических теорий XVIII века с усиливающейся романтической тенденцией. Она сливается с открытием в конце XVIII — начале XIX века многих культур прошлого. В эссе Гете «О немецком зодчестве» отражен самый момент переоценки готического искусства и архитектуры на пороге XIX века.

Молодой Гете противопоставляет общепринятой точке зрения на готическую архитектуру конкретное впечатление от подлинного готического памятника:

«Когда я впервые шел к Мюнстеру, моя голова была полна общепринятых теорий хорошего вкуса. Я понаслышке чтил гармонию масс, чистоту форм и был заклятым врагом путаных причуд готических построек. Под рубрикой «готическое», как под наименованием в словаре, я соединял все синонимы ошибочных представлений о чем-то неопределенном, беспорядочном, неестественном, бессвязном, некстати налепленном и нагроможденном, которые когда-либо приходили мне в голову... И потому, на пути к собору, мне было страшно, как перед встречей с уродливым щетинистым чудовищем.

Каким же неожиданным чувством поразил меня его вид, когда я к нему приблизился: большое, цельное впечатление заполнило мою душу; он состоял из тысячи отдельных, гармонически спаянных частей, а потому было возможно им наслаждаться и упиваться, но отнюдь не осознавать и не объяснять... Как часто я возвращался, чтобы со всех сторон, со всех расстояний, при разном дневном освещении взирать на его красоту и величие. . . Какой свежестью сиял он передо мной в душистом сверкании утра, как радостно простирал я к нему свои руки, созерцая большие гармоничные массы, продолжающие жить в бесчисленных малых частицах!»

Возникший в Западной Европе конца XVIII — начала XIX века интерес к средневековью и его художественной культуре знаменовал открытие собственного национального прошлого и его величия. Это искусство совсем иное, чем романское, нечто несовместимое с монолитной романской суровостью, романской массивностью, твердокаменной непроницаемостью романских соборных стен. Громада собора как бы избавилась от своей тяжести, ажурно прорезались ее стены, вся она наполнилась воздухом и засверкала. Как «застывшую музыку» (Шеллинг), как «безмолвную музыку» (Гете) подчас воспринимает наше эстетическое чувство архитектуру. Человек музыкально одаренный слышит особенно чутко безмолвное звучание архитектурных форм.

В знаменитом романе Гюго «Собор Парижской Богоматери», вышедшем в 1831 году, готические сооружения предстают результатом такой же работы столетий, как горы. В его романе готический собор показывается не только как романтический фон к описываемым событиям, не только как постоянно звучащий мотив, но, в сущности, является его главным героем. Шумный успех романа показывал, насколько был велик интерес широкой публики к средневековой культуре. С легкой руки романтиков средневековье воспринималось ею окруженным ореолом романтической фантазии и таинственности. Европа зачитывалась романами Вальтера Скотта, сыгравшего выдающуюся роль в популяризации средневековой культуры. В литературно-философской мысли конца XVIII — начала XIX века средневековая культура впервые предстает как целостное историческое явление. Происходит поэтическое и философское осмысление средневековой художественной культуры, которое и легло в основу существующей истории средневекового искусства.

Романтическая идеализация деятельности средневековых мастеров и вместе с тем модернизирование их труда были вполне естественны для творческой мысли XIX — начала XX века. Интерес к приемам и методам готического мастерства в конце XVIII и XIX столетии в большой мере был обусловлен архитектурно-художественной практикой. Псевдоготика базировалась на иных конструктивных основах, чем подлинная готическая архитектура, взяв от последней лишь некоторые элементы декора и широко применяя стрельчатую арку как декоративный элемент. Тем не менее практика псевдоготической архитектуры не могла не заставить зодчих обратиться к изучению технических и конструктивных основ готического строительства. Завершение и реставрация таких крупных готических сооружений, как Страсбургский собор в XVIII веке или Кельнский собор и собор св. Вита в Праге в XIX веке, также не могли не потребовать изучения технических и художественных приемов готических мастеров.

Читайте также:

Источники